Есть вечные истории любви. Тристан и Изольда, Ромео и Джульетта, Козы Корпеш и Баян сулу… Казалось бы, мы знаем всю подноготную этих сюжетов, но каждый раз, соприкасаясь с ними, становимся невольными пленниками страстей, восторгов и страданий любимых нами персонажей. Мастера кисти, слова, сцены и киноэкрана вновь и вновь обращаются к ним, предлагая каждый раз свою версию событий, характеров, поступков, являя неповторимый аромат минувших эпох. Впрочем, бывают и сбои, и вместо высокой и желанной классики мы получаем суррогат. Причем проколы случаются много чаще удач. Особенно там, где речь идет о делах давно минувших дней и о преданьях старины глубокой.

Над вымыслом слезами обольюсь
Откровенно говоря, к просмотру шестисерийного фильма «Козы Корпеш и Баян сулу» я приступил не без опаски. Все дело в том, что уже после первой его серии, прошедшей по ТВ, за ним потянулся шлейф не совсем понятного скандала. К моменту моего просмотра в сети имелись все шесть серий, и можно было в течение четырех с половиной часов вникать в подробности и перипетии знаменитого эпоса, пропущенного через призму продюсерского восприятия Баян Мухаметкызы Алагузовой, больше известной как Баян Есентаева.
Фильм шел на казахском языке, и уже с первых минут я был благодарен его создателям за синхронные титры на русском, не подозревая, что даже здесь кроется мина замедленного действия. Но об этом чуть позже. Поначалу я «промахивал» какие-то фрагменты, стараясь лишь не пропустить судьбоносные повороты в сюжете. Но исполнители главных ролей подкупали своей простотой и естественностью, и я удобнее устроился перед монитором компьютера, теперь уже не без интереса следя даже за персонажами, не внушающими особых симпатий.
Вспоминались предыдущие фильмы Баян Мухаметкызы – «Коктейль для звезды», «Любовь тракториста», «Корова». К ним в каждом отдельном случае были, конечно, какие-то претензии, но, в общем и целом, поражали ее целеустремленность и трудолюбие. К тому же во всех этих фильмах она выступала в качестве актрисы. А самое главное – это были не южнокорейские и не турецкие сериалы, это было наше доморощенное кино, что согревало душу и внушало оптимизм.
Меж тем история Козы Корпеша и Баян сулу двигалась к своей трагической развязке. Пытаясь перехитрить всех на свете, угодить нашим и вашим, метался Карабай, загнавший сам себя в тупик. Все глубже увязал в безысходности зла Кодар, и настигшая его стрела Баян воспринималась как законное возмездие. Я знал – влюбленные погибнут, но душа моя так породнилась с ними, что не желала верить в их погибель.
Вообще, сам эпос я прочел лет шестьдесят назад, и многое забылось, а потому происходящее я воспринимал как абориген с острова Пасхи. Как зритель я был счастлив и, повторяю, благодарен за субтитры, они вели меня по сюжету и помогали постигать психологию героев. Конечно, казахского кочевого быта я не знаю в должной мере, и все происходящее на экране было для меня откровением, я свято верил авторам фильма. При этом прекрасно понимая, что главное мне недоступно. А главное – это изумительная казахская корневая речь, речь эпоса и настоящей поэзии. Я знал, что она кардинально отличается от речи повседневной, бытовой, она многограннее и глубже. И я искренне завидовал носителям казахского языка, которым он близок и понятен, которым синхронный перевод не нужен, которые вникали в речь героев и наслаждались этой речью. Но лучше бы я этого не знал. Потому что…

Когда простота хуже воровства
Потому что тут я обратился к эксперту, к человеку, который живет в этой языковой стихии. Меня выслушали с огромным удивлением. А дальше с не меньшим удивлением слушал я. Потому что ответ искусствоведа Земфиры Ержан был для меня как гром среди ясного неба:
– Вы даже представить себе не можете реакцию зрителей на этот фильм. Они испытали настоящий шок уже после первых эпизодов сериала и требовали прекратить его показ.
– Почему?
– Я не припомню случая в истории нашего кинематографа и телевидения, чтобы зрители, лишь приступив к просмотру фильма, стали требовать снять его с эфира. Вы спрашиваете – почему? Об этом подробно сказано в открытом письме группы писателей и журналистов, адресованном Даурену Абаеву и Ерлану Карину. Оно было помещено на сайте Qazaquni.kz, за сутки под ним поставили свои подписи еще более двухсот человек. Люди были возмущены, во-первых, низким уровнем казахского языка, на котором говорят персонажи сериала, и, во-вторых, некорректным воспроизведением обстоятельств и деталей казахской культуры и быта, которые нашли отражение в знаменитом эпосе.
– А создатели фильма говорят, что они сознательно пошли на подобное упрощение, чтобы приблизить героев эпоса к современному зрителю…
– Но не до такой же степени! Видите ли, в каждой национальной культуре есть явления, обращение к которым требует от современных творцов особого мужества и абсолютного таланта. Это прежде всего наш казахский эпос. В нем средоточие национального идеала, он обладает накопленным и отточенным за многие века уровнем художественного совершенства. Всякий, кто берется за его экранизацию, вынужден конкурировать, прежде всего, с колоссальной харизмой эпоса. Задача сделать лучше того, что само по себе является совершенным, не каждому по силам. Заурядность здесь недопустима. Так уж сложилось, что с постановки музыкальной драмы «Айман – Шолпан» (а в ее основе лежит эпическая поэма) берет начало история казахского музыкального театра. Так что эпос «подружился» в первую очередь с театральными подмостками. А вот в кино... По мнению многих, единственной удачной экранизацией эпоса считается ставший классикой отечественного кинематографа фильм «Кыз Жибек». К тому же экранизацию эпоса следует отнести к фильмам историческим, поскольку в них воспроизводятся события давно минувших дней, а именно этот жанр является особо сложным для отечественных кинематографистов.
– Но вернемся к сериалу. Не слишком ли мы строги в его оценке?
– У Баян Максаткызы, обладающей многими талантами, есть большие заслуги в сфере развития казахского кино. Она первой стала создавать казахские кинохиты, имеет опыт создания успешных телесериалов. Но, видимо, что-то пошло не так при ее обращении к эпической тематике. Конечно же, сценаристам и редакторам сериала надо было внимательнее отнестись к органичности развития сюжетных линий, к характеристикам главных героев. То, что Баян сулу, к примеру, не верит в возможности местного шамана, столь же неправдоподобно, как если бы наши современники подвергали сомнению способность людей разговаривать по телефону, находясь на отдалении друг от друга. И еще: в сериале некорректно представлены традиционные для казахского общества отношения между старшими и младшими, между членами одной семьи. В традиционном обществе законы субординации были строго прописаны. И таких несоответствий исторической эпохе в сценарии много.
Когда «улица корчится безъязыкая», или Особенности казахского скандала
– Но что вызывает наибольшее зрительское раздражение, – продолжает Земфира Ержан, – так это скудость и бедность языка, на котором изъясняются персонажи сериала. Скорее всего, сценарий был изначально написан на русском языке, а потом переведен на казахский. Вследствие этого в нем отсутствует ощущение живой и свободной казахской речи. Персонажи общаются между собой на каком-то искусственном языке, созданном из переводных калек, в результате чего язык становится как бы калекой. И тут уже разговор должен идти и шире, и серьезнее. То есть телесериал стал наглядной демонстрацией особо негативных тенденций в развитии современного казахского языка. В этой связи пристального внимания заслуживает факт обнародования письма казахских журналистов и писателей. Это первая акция, в которой подписанты сформулировали свои требования по защите современного казахского языка.
Таким образом, особенность связанного с премьерой скандала состоит в том, что он актуализировал контексты, которые, казалось бы, не имели прямого и непосредственного отношения к творческим задачам, поставленным при создании сериала.
К примеру, я и мои коллеги, занимавшиеся долгие годы проблемой некорректных рекламных текстов, так и не смогли обратить внимание общества на наглядно проявляющийся в этой сфере негативный сценарий развития языковых процессов. Речь же персонажей сериала показывает, что корявый и шокирующий своей несуразностью стиль рекламных слоганов уже благополучно «прописался» в киноиндустрии. Это трудно не заметить! Хотелось бы, чтобы в дальнейшем была продумана система превентивных мер для защиты норм казахского языка.
Не думаю, что национальной интеллигенции следует передоверять такую инициативу официальным органам. Судя по тому, что руководство телеканала «Казахстан», выступившее заказчиком сериала, не считает высказанные претензии относительно качества казахского языка в сериале обоснованными, оно пока не видит здесь каких-то проблем.
Сохранение родного языка, предотвращение процессов его креолизации, превращения в язык-кальку – дело чести современной казахской интеллигенции.