Можно не читать этот материал или сделать вид, что он вас не касается. Или обвинить автора в «…фобстве», в «желании поворошить хорошо забытое старое». Но есть вещи важнее политических игр и генетических обид, реальнее «исторической справедливости» и главнее чьих-то амбиций. В общем, нужно называть вещи своими именами. Ашаршылық – это геноцид партии и правительства СССР против населения Казахстана.
Превентивный удар
Сразу после гражданской войны, в которой непосредственное и активное участие принимала лишь незначительная часть местного населения, в Казахстан пришла продразверстка. Пришла вместе с уполномоченными и вооруженными красноармейцами, чтобы забрать у людей единственное средство выживания – скот. Весь – начиная с лошадей и заканчивая ягнятами. Еще помнившие карательные операции царских войск и казаков за год до революции и жестокий «красный террор» после нее казахи (и не только) стали «голосовать ногами» - уходить за границу.
Те, кто оставался, брались за оружие, пополняя ряды «басмаческого движения», получившего новый всплеск после карательной операции большевиков в Туркестане (уничтожения Кокандской автономии). Но в итоге они либо погибали в неравных боях, либо тоже уходили (в Китай, Афганистан, Иран, Турцию), либо пропускались через реввоентрибунал.
А мирное население, женщины, старики и дети умирали не от пуль. По некоторым данным, в 1919-22 годах от голода и сопутствующих ему болезней погибло до миллиона человек (в основном в Южном Казахстане, Семиречье и на Мангышлаке). Если бы, как позже отмечал Турар Рыскулов, этот миллион пошел против Советской власти, то не оставили бы камня на камне от этой самой власти. Но история, как известно, не терпит сослагательного наклонения. Когда в казахскую степь пришла новая беда в виде коллективизации, опять началось вооруженное противостояние. Всего в Казахской АССР в 1929-31 годы было зарегистрировано несколько десятков крупных и более трех сотен мелких восстаний, в которых активное участие приняли около 80 000 человек.
Подавлялись эти выступления жестоко – в том числе с использованием авиации и бронетехники. А обещанной властями амнистии тем, кто сложит оружие, не было. Через суд прошли около 5,5 тысячи повстанцев, из которых к 883 применена высшая мера социальной защиты (ВМСЗ) – казнь через расстрел. Это по решению «тройки». Но в последующие два года к «высшей мере», условно говоря, были приговорены в две с половиной тысячи раз больше человек – через мучительную голодную смерть (по разным данным, от голода и сопутствующих болезней, погибло более двух миллионов жителей Казахской АССР).
Совпадение? Но голодомор начала 1930-х достиг наиболее чудовищных размеров именно там, где незадолго до этого местное население оказывало особо яростное сопротивление «всеобщей коллективизации». Мы сейчас не будем затрагивать все «объективные» и «субъективные» причины голода, вспоминать о неурожае или ссылаться на «перегибы на местах», как это делали полвека советские и партийные идеологи (некоторые продолжают это делать).
Факт остается фактом – Северный Кавказ, Поволжье, Крым, Украина и Казахстан стали районами наиболее репрессивной второй стадии коллективизации. Это был некий «контрольный выстрел» по тем регионам и народам, которые вздумали активно сопротивляться решению Центра, не приемлющего ни региональные, ни национальные интересы.
Для усиления эффекта этот процесс был растянут на два-три года. Медленная и, еще раз подчеркнем, мучительная смерть. Умерщвление не только человека, но и его духа, свобод и других ненужных «советскому рабу» качеств. Да, и в других местах необъятной «страны героев» смерть не заглядывала в пятую графу и не спрашивала о социальной принадлежности. Этим, судя по всему, занимались советские и партийные органы, прямо или косвенно способствовавшие гибели конкретных социальных и этнических групп. Но об этом ниже. А пока факт – голод 1930-х годов, помимо Казахстана, охватил обширные районы Западной Сибири, Северного Кавказа, Южного Урала, Поволжья, Белоруссии. Но практически нигде, кроме Украины, по голодомору не было принято политического решения.
Незалежный опыт
К этому украинцы шли долгие годы. В эпоху биполярного мира данная тема, откровенно говоря, использовалась Западом в идеологической борьбе. За пределами СССР расследование обстоятельств голодомора в Украине хоть и было близким к объективному, изначально несло идеологический оттенок с заранее известным ответом. Однако даже если убрать всю политическую шелуху, остается константа – искусственный голод, направленный на порабощение отдельно взятых народов и социальных классов.
О том, что это был геноцид, зарубежная украинская диаспора стала говорить еще в 1940-50-е годы, приводя свидетельства очевидцев и страшные цифры, в которые трудно было поверить даже после фактов Холокоста. Тогда «холодная война» еще только разгоралась, и эти голоса были заглушены в общем антисоветском хоре, а вот когда Рональд Рейган назвал СССР «империей зла», это тема встала на другой уровень. Именно тогда президент США создал комиссию по расследованию голодомора в Украине. Работа продолжалась до конца второго срока пребывания Рейгана в Белом доме, и в результате была доказана рукотворность голода начала 1930-х годов.
К этому времени гласность как составляющая перестройки открыла доселе скрываемые государственные тайны, значительная часть которых была хорошо известна народу (ведь многие очевидцы были еще живы). В 1988 году о голодоморе впервые с высоких трибун заявил тогдашний руководитель УССР Владимир Щербицкий, которого трудно обвинить в антисоветских взглядах, не говоря уже о русофобстве и антироссийских настроениях. Просто глава республики хорошо понимал, чем живут люди и что правда о тех страшных годах должна быть сказана.
Но окончательное, по-настоящему политическое решение было принято лишь спустя 15 лет после развала Советского Союза, когда был принят закон «О Голодоморе 1932-33 годов в Украине». По объективным оценкам, жертвами «геноцида украинского народа» (именно такая формулировка была основной линией упомянутого закона) стали 3 млн. 941 тыс. человек. Впрочем, думается, политическая составляющая здесь была на втором плане (хотя именно в таком плане это представляла кремлевская идеология по «антиукраинскому» направлению) – важнее были память, дань уважения погибшим и покаяние.
По Голодомору были приняты официальные решения президентом страны, Верховным судом, Генеральной прокуратурой и другими уполномоченными органами, а его необоснованное отрицание вошло в разряд уголовных преступлений. Кроме того, факт геноцида был официально признан рядом иностранных государств (на уровне правительств или парламентов) и международных организаций, а в самой Украине прошла широкомасштабная «разъяснительная работа», сняты фильмы, выпущены десятки альбомов по этой тематике, а 22 ноября объявлен Днем поминовения жертв Голодомора.
В этом плане опыт Незалежной очень полезен для Казахстана. И сотрудничество исследователей и историков двух стран, следует отметить, насчитывает уже несколько лет. Причем на официальном уровне, с участием дипломатических и научных структур. Лишь бы не мешали…
Сытый голодного…
«Не голодали вы, товарищ младший лейтенант, не голодали…». Эту фразу произнес один из героев фильма «Аты-баты, шли солдаты», заступившийся за однополчанина. Рядовой Крынкин украл у своих мыло, дабы переслать его голодающим сестрам и матери, а его друг, Глебов заявил, что возьмет вину на себя и пойдет под трибунал. Молодому офицеру-москвичу было не понять этого. А вот режиссер фильма Леонид Быков, родившийся в Донецкой области, где в результате голода погибли от 100 до 200 тысяч человек, хорошо знал об этом, потому и вставил упомянутый эпизод в картину.
Вообще, смертельный голод в СССР был секретом Полишинеля – о нем знали все, а многие сами через него прошли. Тем более что он повторялся несколько раз – на следующий год после войны и в начале 1950-х. Однако власть не признавала и не могла признать своей вины в гибели миллионов граждан, а просачивавшиеся в эфир «вражеские голоса» назывались антисоветской пропагандой (хотя, по сути, так и было). В лучшем случае звучали ссылки на все те же «перегибы», а позднее – на обобщенные «сталинские репрессии».
Уже в наше время некоторые «политологи», упорно не видящие большого зла в голоде 30-х годов, взяли на вооружение тот факт, что тогдашний глава Казахстана Филипп Голощекин тоже попал под репрессивный каток и был, в конце концов, расстрелян. Однако ему не предъявляли никаких обвинений за то, что на вверенной территории он допустил гибель практически половины коренного населения. Напротив, в то время он получал из Кремля поощрения за поощрением. Да и суда над Голощекиным вообще не было – к нему применили ВМСЗ согласно совместному решению НКВД и прокуратуры через два года после ареста (когда вермахт подошел к Москве, его вывезли в Куйбышев, где и расстреляли).
Есть мнение, что его убрали как человека, слишком много знавшего о расстреле царской семьи.
Историк революции Владимир Бурцев, лично знакомый с Голощекиным, отзывался о нем так: «Это человек, которого кровь не остановит. Эта черта особенно заметна в его натуре: жестокий палач с некоторыми элементами дегенерации… Казахов он вообще за людей не считал. Не успел Голощекин появиться в Казахстане, как заявил, что советской власти тут нет и надо устроить «Малый Октябрь».
Кто виноват или Что делать?
В общем, валить всю вину на одного давно умершего человека было бы неправильным. Да и это чисто правовая сторона вопроса. Ведь такие дела не имеют срока давности, и здесь важна не мера наказания (она бессмысленна просто), а сам факт предъявления обвинений с учетом собранных доказательств, судебного следствия, основанного на документах и показаниях оставшихся в живых очевидцев. И в последующем – признание наличия преступления, его объективной и субъективной частей. Это по юридической части.
Думается, доказательной базы на сегодня собрано достаточно. Однако необходимо еще рассекретить документы НКВД-КНБ, хранящиеся в наших архивах (только к малой части из них получили доступ исследователи). И вот здесь-то начинается политика – как внутренняя, так и внешняя. Ведь когда начнется широкомасштабная кампания по переосмыслению факта и последствий голодомора в Казахстане, следует ожидать усиления контрударов.
Так было в Украине. В самой стране признанию искусственного голода геноцидом противились две политические силы – откровенно пророссийская Партия регионов и коммунисты (эти, как говорится, по умолчанию). Но еще большая волна поднялась в самой России, где вдруг «возбудились» именитые ученые, «доказывавшие», что их украинских коллеги преувеличивают. Стали высказывать язвительные умозаключения политики и журналисты. В общем, официальная наследница СССР стала использовать еще не забытые советские методы пропаганды, добавив к ним новые технологии информационных войн.
Однако главное для нас сейчас – это общественная пропаганда. Продуманная и взвешенная, но в то же время жесткая и конкретизированная. Да, в последние годы стали выходить научно-популярные труды, сниматься фильмы, появляться монументы, но этого мало. Ведь свидетелей Ашаршылыка с каждым годом становится все меньше. И хотелось бы, чтобы еще при их жизни прозвучала официальное признание голодомора в Казахстане геноцидом народа республики. И не только справедливости ради. Это нужно и нам, и будущим поколениям, и как дань памяти погибшим – по разным данным, тогда умерли около 2 250 000 человек, из которых до 1,75 миллиона – казахи.
В нынешнем году положено и официальное начало – в архиве президента РК будет создана база данных жертв голода 1930-х годов и создана рабочая группа проекта «Ашаршылык». Теперь важна всесторонняя поддержка общества и СМИ.
